В этом восхитительном одночасовом интервью, записанном вскоре после его возвращения из собственного странствующего ретрита, Лама Таши беседует с режиссером фильма «Радостный ум» Полом Макгоуаном о проблемах и наградах ретрита и, в частности, о том, как это было, сопровождать Мингьюра Ринпоче в его расширенном ретрите в путешествии.
Послушать оригинал интервью продолжительностью один час на английском языке вы можете на сайте learning.tergar.org
Tergar International: Спасибо еще раз за то, что согласились на это интервью!
Что вдохновило вас пойти в этот ретрит?
Лама Таши: Вы знаете, Ринпоче всегда много говорит о медитации и ретритах. И внутри меня постепенно зрело желание отправиться в ретрит. Конечно, повседневные дела отвлекали от этой мысли, но она оставалась во мне, в самой глубине души. В моем сердце.
Когда Ринпоче внезапно исчез, я испытал настоящий шок. Но одновременно это заставило меня задуматься о многом и вернуться к мыслям о ретрите. Все знали, что Ринпоче ушел в ретрит, но никто не знал точно, где он. И вот однажды я совершенно случайно увидел его возле Боднатха, рядом с мотелем у автобусной станции — маленьким, пошарпанным мотелем. Когда я увидел его там, то не мог поверить своим глазам. Мне казалось, что это сон, а не реальность. Он вышел из отеля, а я последовал за ним. Я шел за ним около 45 минут, одолеваемый сомнениями, он ли это в действительности. Когда я все таки убедился, что это Ринпоче, то у меня перехватило дух. Это было непередаваемое ощущение. Он как будто весь был наполнен светом. В его глазах светилось счастье и чистота. В тот момент я совершенно не знал, как начать разговор. Все, что пришло мне в голову, было: «Я Таши» (Смеется). Он ответил: «Да, да! Как ты узнал, что я здесь?». Я объяснил ему, как все было. И он тоже рассказал мне, где был и чем занимался. Затем я описал ему все, что случилось с того момента, как он ушел — с монастырем, с семьей, другими Ринпоче. Он расстроился, узнав, что лама Сото умер. Выглядел взволнованным, но потом быстро успокоился.
В тот момент он был как будто прозрачный, как свет! Я бы так это описал. В то же время он заметно исхудал и загорел. У него была густая борода, и смотрелся он немного изможденным. Меня это расстроило. Мне захотелось, чтобы он выглядел лучше. Я немедленно сказал ему: «Я хочу следовать за тобой!». Но он ответил: «Нет, нет, нет. Тебе не следует идти за мной. Теперь я знаю все новости. И, кажется, все идет неплохо. Я тоже в порядке. У меня все хорошо, на самом деле. Очень хорошо! Все происходит так, как я планировал». Ринпоче настаивал: «Тебе не нужно идти со мной. То, что я делаю – это мой выбор, и мне не нужна никакая помощь».
Его отказ поставил меня в тупик. Я не знал, что еще сказать! (Смеется). Но тут я вспомнил, как давно, когда мы были в Тибете, Ринпоче показывал мне пещеры и говорил: «Как замечательно было бы остаться в этом месте. Было бы здорово. Может быть, ты тоже смог бы». Я напомнил ему об этом. И это был сильный довод. Я сам чувствовал сильное вдохновение, глядя на него. Он выглядел очень ясным, счастливым и свободным. Когда я смотрел на него, я видел Мингьюра Ринпоче, но в то же время я видел в нем простого йогина — свободного, расслабленного и легкого. Это меня действительно очень вдохновляло, и я сказал еще раз: «Я хочу пойти. Очень хочу пойти». «Ты можешь пойти на три года?», — спросил Ринпоче. Я ответил: «Да, я могу пойти». «Единственная причина, по которой ты можешь пойти со мной – это желание практиковать. Если это так, то пойдем», — добавил он. «Да, я хочу практиковать», — отозвался я. Конечно, в глубине души я также чувствовал желание служения, желание помогать ему во всем. Но (смеется) он как будто прочитал мои мысли и еще раз сказал: «Ты должен только практиковать. Это единственная причина, по которой ты можешь пойти со мной». «Да. Я хочу пойти», — согласился я.
В тот момент я чувствовал себя очень одухотворенным. И это решение пришло ко мне само собой. Я смотрел на Ринпоче, он выглядел таким светлым, свободным, естественным. Складывалось такое впечатление, что в нем одном слилось сразу несколько личностей. Он был одновременно и неухоженным, и очень красивым. Он не был похож на того Мингьюра Ринпоче, каким мы привыкли его видеть раньше. У него были длинные волосы и борода. Казалось, будто он не принимал душ несколько месяцев. (Смеется). Однако он был совершенно счастлив. Его взгляд был очень вдохновляющим. Я забыл обо всем. Я больше не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы последовать за ним. И он сказал: «Окей». (Смеется). Меня очень вдохновляло то, как он выглядел и как смотрел на меня. Я был абсолютно уверен в правильности своего решения. Мне не надо было обдумывать его. Я был готов бросить все и следовать за ним сию минуту. Но он сказал: «Нет, нет. Сейчас ты не можешь пойти со мной».
Он пришел из Хеламбу, это в районе Синдхупалчок. Там Римпоче продолжал свой ретрит. Затем он планировал направиться в Долпо, другое горное место. В Боднатх он пришел, чтобы раздобыть цампы, масла и сушеного сыра. (Смеется). Этим он питался. Он носил эту еду с собой. Я видел ее. Он сказал, что пришел в Боднатх за едой. «Прямо сейчас ты не можешь пойти со мной. Напиши твой номер телефона, я его возьму с собой и когда я буду готов к тому, чтобы ты пришел, я тебе позвоню». Следующим утром он уехал на автобусе в Долпо. Вот так мы и встретились. (Смеется).
Tergar International: То есть у вас не было мысли пройти трехлетний ретрит до этой встречи? Вы не думали об этом с самого детства? Мингьюр Ринпоче размышлял об этом уже в юном возрасте.
Лама Таши: На самом деле специально я никогда не думал об этом. Иногда такие мысли приходили мне в голову, но уверенности не было. Я все время был занят, работал на Цокни Ринпоче и Мингьюра Ринпоче, а также делал что-то для монастыря. Я знал, что однажды я захочу уйти в ретрит, но ничего специально не планировал. Мысль о трехлетнем ретрите, и тем более, ретрите, который предполагал бы странствия, не посещала меня. Такой ретрит требует смелости и в то же время спокойствия, иначе он может оказаться слишком суровым испытанием. Ты отправляешься в странствие, лишаешь себя дома, прибежища, привычной основы своей жизни. Конечно, с тех пор как Мингьюр Ринпоче ушел, я думал о том, что хотел бы быть с ним. К моменту нашей встречи его не было уже два года и несколько месяцев. Люди беспокоились о том, где он, здоров ли — студенты, семья, знакомые. Они постоянно об этом спрашивали, но нам нечего было ответить. Я всегда хотел быть с ним, чем бы он ни занимался. Но именно о ретрите тогда не думал.
Tergar International: Вы встретили его в Боднатхе, когда он ловил такси, уже купив цампы, сыра и всего остального, так?
Лама Таши: Да. Время от времени я бывал в Боднатхе по работе. С тех пор, как у меня появилась машина, я скучаю о коре вокруг ступы. Но в тот день я у меня было время. Где-то около 15:30 или 16:00 у меня появилось свободное время, и я подумал: «Почему бы не сделать одну кору?». Я пошел делать кору и встретил его на половине пути. Я увидел его приблизительно в десяти метрах. Точнее, я увидел мужчину, который выглядел как… Людей вокруг было немного. Обычно Боднатх кишит людьми, но тогда людей было мало. Люди обычно делают раннюю утреннюю кору или вечерние коры. Так что я видел его очень ясно. У него была роба, длинные волосы, и я подумал, что это новоприбывший тибетец или кто-то, кто вышел из ретрита.
Я не мог не заметить его, потому что он шел прямо впереди меня. Его походка, движения показались мне знакомыми. Сначала я не придал этому никакого значения, но что-то все-таки удерживало мое внимание. Внезапно он повернул за угол (ступа находится в этой стороне) и пошел по дороге, по которой намеривался идти и я. Я ускорил шаг и увидел его. Я посмотрел на него и понял, что знаю этого человека — его походку, жесты. Это кто-то, кого я знаю очень близко. Я чувствовал это всей своей душой. И не мог прекратить думать о нем, не о Мингьюре Ринпоче, а о человеке, которого я увидел.
Я не мог оторвать от него взгляд и все хотел догнать и спросить, кто он. Конечно, много замечаешь разных людей, и происходят всякие события… Но в тот момент я чувствовал что-то особенное и все шел и шел за ним. В конце концов, я решился подойти к нему, ускорил шаг, и он повернулся. Он повернулся не ко мне, а в сторону ступы. И тут я узнал его: «Это же Мингьюр Ринпоче!». У меня как будто волосы на голове зашевелились, я весь дрожал, и даже голова закружилась. (Смеется).
Он нес две сумки. Выйдя из ворот, он остановил такси. В этот момент я уже понимал, что это точно Мингьюр Ринпоче. Но я не смог немедленно подойти к нему. Я растерялся. Однако же я не хотел потерять его и последовал за ним. Я тоже взял такси и поехал за ним. Он поехал на автобусную станцию рядом со Сваямбу, где много маленьких мотелей и отелей. Там я и встретил его.
Tergar International: Вы служили Тулку Ургьену Ринпоче, одному из величайших практиков и сторонников ретрита нашего времени. Вы также служили его сыновьям. Вы могли бы поделиться с нами тем, что они говорили о значении ретрита?
Лама Таши: Что они рассказывали?
Tergar International: Да, тем, что они рассказывали. Если вы слышали их рассказы о значении ретрита.
Лама Таши: Тулку Ургьен Ринпоче и также Чоки Нима Ринпоче, Цокньи Ринпоче, Мингьюр Ринпоче — я служил всем из них, особенно Цокньи и Мингьюру Ринпоче. В ранние годы я также служил Тулку Ургьену Ринпоче и получал учения, много учений — вечерние учения и утренние учения от Тулку Ургьена Ринпоче. Но, в общем, безусловно, все ламы — особенно ламы Кагью и Ньингма — они всегда вдохновляют вас на выполнение ретрита.
Главное преимущество ретрита в том, что все ваше время – в месячном, трехлетнем ретрите или ретрите любой продолжительности – может быть посвящено только практике. У вас остается больше времени для практики. Во время ретрита вы можете следовать и выполнять те учения, которые получили ранее. У вас на все есть время. Вы можете на самом деле учиться, можете впитывать знания. Это и есть основная цель ретрита. Конечно, вы можете делать трехлетний ретрит, например, традиционный трехлетний ретрит. Это то, что все Ринпоче, особенно Кагью и Ньингма, советуют делать, если вы готовы к этому. Они действительно считают это очень важным. Но на самом деле я не помню никаких конкретных вещей, которые бы они говорили. Это подходит для всех. Ученики всегда хотят уйти в ретрит, но в то же время, это действительно трудно. Большинство ждут подходящего времени. Это основная трудность, основное препятствие.
Tergar International: Может быть вы все-таки вспомните что-то особенное, что они говорили? Или может какие-то слова Мингьюра Ринпоче, когда вы гуляли с ним и он показывал пещеры?
Лама Таши: Да, одну вещь я помню. Я помню однажды, я был в США, и он сказал мне сделать ретрит. И я сказал ему: «Да, я сделаю». Я помню, что во время одного из учений где-то в США он сказал: «У меня так много студентов, но только один обещал сделать 3-х летний ретрит. Это Таши». (Смеется).
В этом смысле мне очень повезло. Я долго ждал хорошего учителя для получения наставлений, чтобы выполнить 3-х летний ретрит. Много моих друзей уходили в ретрит, но у нас были разные пути. Они сначала проходили формальное обучение, а потом начинали ретрит. Это традиционный путь. Мой же путь был такой, что многие знания я получал непосредственно из жизни. Конечно, много знаний я получил и от Ньошула Кен Ринпоче и других Ринпоче. На самом деле я искал возможности для выполнения 3х летнего ретрита, но мне нужен был наставник. И когда я встретил Мингьюра Ринпоче, все сложилось идеально.
Ринпоче был строг со мной. И это был нелегкий ретрит, я должен сказать. Когда я встретился перед ретритом с Ринпоче, я спросил: «Что мне принести с собой?». Он ответил, что ему не нужно ничего, но если я хочу практиковать, я должен подготовить тексты нендро. И затем он добавил, что нужно принести текст Махамудры, называемый «Великий символ». Это очень известный и большой текст. Он также попросил меня принести садхану Ваджрайогини. Также он спросил могу ли я принести исторические дзогченовские двухтомные работы, которые Ньошул Кен Ринпоче скомпоновал и отредактировал. Он сказал: «Если ты сможешь принести мне этот труд, это было бы здорово!». Кроме этого он ни в чем не нуждался. Затем он сказал: «Тебе виднее, что нужно принести для себя». Я сказал: «Окей». (Смеется).
Меня переполняли чувства. Но прежде чем я мог бы присоединиться к Ринпоче, должно было пройти полтора месяца. Он предупредил меня: «Не нужно никому ничего рассказывать. Храни молчание. Теперь я знаю, что у всех все в порядке, что только Лама Сото покинул нас и ушел в мир иной. И у меня тоже все в порядке, поэтому никому ничего не говори». Так что я дал обещание молчать.
Эти полтора месяца ушли у меня на подготовку. Я ведь видел, какой Ринпоче был худой, загоревший, очень похожий на истинного йогина, а мы собирались в Гималаи. Я задумался о том, что не смогу оставаться в Гималаях без подходящей одежды. Так что я накупил много вещей, как будто мы собирались в экспедицию. (Смеется). Я купил действительно очень хорошие спальные мешки, очень хорошие термосы, куртки, трекинговые ботинки. И затем я купил сушеную еду, кофе — все, как для большой экспедиции. Я купил 2 мешка одежды. У меня было время, и каждый вечер я ходил за покупками. «Мне нужно это и это!». (Смеется).
Это было всей моей подготовкой. Что я имею в виду, когда говорю, что Ринпоче был строг со мной? Он дал мне 4 предварительных наставления в традиционной манере, и затем я должен был практиковать очень усердно. Иногда мы вместе сидели в пещере, размером с маленькую комнату. Он всегда просыпался очень рано, в 4 часа утра. И надо было начинать практику. Он не будил меня, поэтому я всегда опаздывал. И даже когда я просыпался, как мне казалось, очень рано, все равно уже было поздно. Это смешило его. (Смеется).
Я должен был делать всю эту практику с ним и получать учения. Позже, после того как я закончил 4 предварительных практики, он перешел к Махамудре. Она продолжалась почти 6-7 месяцев. Мы продвигались кусок за куском, и он убедился, что я практиковал. Примерно так все это происходило. После этого он передал мне рецитацию садханы Ваджрайогини, и я должен был выполнять ее. Но обычно я не считал, он давал мне временной промежуток. «Ты должен практиковать это 1,5 месяца, эту практику — 20 дней, эту — 15 дней и так далее». И затем, когда я завершил все эти практики, он сказал, что я мог бы практиковать “ньен гью” (устную передачу Дзогчена). Он дал мне учения, которые он получил он Ньошула Кен Ринпоче. Эта практика заняла 8 месяцев. Мы практиковал в горах в разных местах и медитировали. У нас не было ничего. Это было достаточно суровым испытанием.
Tergar International: Это очень здорово. Вы были с ним все это время, или вы уходили и видели его время от времени?
Лама Таши: Когда мы нашли место, которое было подходящим для практики, я начал выполнение четырех предварительных практик. Он давал мне учение и затем он уходил. Он просто бродил. Он знал, где я нахожусь, и после нескольких дней или одной недели он возвращался. Большую часть времени мы были вместе. Но иногда случалось, что он давал мне практику и уходил на 20 дней, а я оставался в одном месте. Но если он просил меня следовать за ним, тогда я шел за ним. Чтобы он не сказал, я был готов сделать все.
Много раз он куда-то уходил, а я оставался и практиковал. После 5 дней или недели он возвращался. И затем он снова давал мне учения. Но в горах и в ашрамах, которые мы находили на своем пути, он всегда оставался, и мы практиковали вместе.
Tergar International: Где находились места ваших практик?
Лама Таши: Мы начали с Шябру, Лангтанг. Мы остановились в Лангтанге, провели в пещере немного больше месяца. Оттуда мы снова пошли в Хеламб. Но мы не смогли остаться там. Был один человек, который ранее помог найти Ринпоче пещеру. Когда мы вернулись туда второй раз, он уже знал, что Ринпоче — это сын Тулку Ургьена. И вот он просто исчез, испарился. Даже не сказал на прощание: «Все, я ухожу. Чтобы ты не делал, делай это». (Смеется).
Оттуда мы медленно направились в Индию. Я провел некоторое время возле Кушинагара, где Ринпоче имел свой околосмертный опыт. Он был полон желания показать мне, что с ним случилось. Недалеко от того места, где я делал свои основополагающие практики. И затем он просто ушел и вернулся, ушел и снова вернулся. Мы оставались там около четырех месяцев и затем пошли в Шравасти, в место, где Будда провел очень много времени. И в этом месте Ринпоче дал мне учение Махамудры. Мы провели около четырех-пяти месяцев в этой области. Затем мы направились в Айодхья и затем к некоторым священным индуистским рекам и ашрамам. Там мы провели некоторое время, я забыл уже сколько. Оттуда мы неторопливо направились к Ладакху. Мы провели в Ладакхе около четырех месяцев. И оттуда мы направились в Кашмир. Затем мы пошли в Пенджаб, в место Гуру Нанака. Мы провели там некоторое время. Потом мы пошли в Ришикеш. Оттуда мы двинулись в Бадринатх, это чуть выше Ришикеша. Очень священное индуистское место. И это очень близко к горе Кайлаш, возле Тибета. Там мы также провели некоторое время. Там я получил практику дзогчена. Оттуда мы медленно пошли в направлении Бодхгайи. Вот эти места мы посетили. (Смеется).
Tergar International: Одевали ли вы одежды садху во время этих странствий? Ринпоче рассказывал об этом. Для того, чтобы приспособиться, он одевал одежду садху.
Лама Таши: Да, он одевал что-то вроде желтой робы — мы точно не знали, какая одежда у садху, но использовали что-то похожее. Нам приходилось искать еду. А в отношении иностранцев в тех местах возможно насилие, особенно если их один-двое. Местные жители могли подумать, что у нас что-то есть и захотеть ограбить нас.
Так что мы оделись, как садху. Я одел белое, Ринпоче одевал шафран. (Смеется). Мы были великолепны. Я был полностью в белом, и он был в шафрановом. И люди нам очень помогали. Если мы просили о чем-нибудь, они давали нам это. Или они спрашивали нас, хотим ли мы поспать рядом с ашрамом. Мы ели много еды из ашрамов с другими садху. (Смеется). Но мы не знали была ли эта одежда садху, мы просто раздобыли какую-то похожую одежду.
Tergar International: Что было самым лучшем переживанием во время вашего ретрита? Оправдались ли ваши надежды и ожидания?
Лама Таши: Вы знаете, я действительно счастлив. Потому что Ринпоче прошел со мной через все 4 практики, которые я делал. Первые 4 основополагающие практики, затем Махамудра, затем садхана Ваджрайогини — рецитация мантры. Это была многолетняя передача, очень тщательная. В ней были и трека, и тогял. Он объяснял мне все так тщательно. Как если бы он передавал учения многим людям. Он был очень серьезен во время учений. Он сидел как большой Тибетский лама — очень формально, очень сдержанно. Он учил в точности так же. Это было очень впечатляюще. Каждый раз, когда я получал учения, я чувствовал благодарность. Он передавал учения очень щедро, без сомнений. Его сострадание был таким огромным. Каждый раз, когда я получал учение, я был потрясен его ценностью. Поразительно! Это был так трогательно. Каждая сессия длилась около часа, может быть иногда и полтора часа каждый день. Затем он возвращался, и я мог задавать вопросы. Это было потрясающе. Я чувствовал себя таким удачливым. Конечно, я мог отложить практику, если он нуждался в моей помощи. Но в основном он был более деятельным, чем я. Он готовил, он молился, он делал все быстрее, чем я. Я чувствовал всем сердцем, что он относится ко мне как к другу. Кроме моментов передачи учений, конечно, тогда он был гуру, а я — учеником. В других случаях он относился ко мне как к равному, полностью равному. Он никогда не считал, что я должен помогать ему. Конечно, я мог помогать, но он никогда не ожидал этого. Он был просто нормальным, полностью свободным, таким легким, таким хорошим. Это было просто потрясающе. И, конечно, он готовил для меня много раз. (Смеется).
Tergar International: Какая была самая тяжелая часть вашего ретрита?
Лама Таши: Тяжелейшая часть. Хмм. Были сложные задачи. Были сложные моменты, когда мне надо было следовать мыслью, успевать за Ринпоче. Он давал только несколько предложений, затем разъяснял, и затем я должен был медитировать. Он всегда знал, действительно ли я практиковал или нет. Если я не практиковал, он говорил: «Не сегодня! Ты не сделал этого. Я чувствую». (Смеется). Это было строго! Он все знал, всегда внимательно наблюдал. Даже если он был далеко, я мог чувствовать его наблюдающим за мной и думающим «Практикует ли он или нет?». Это очень стимулировало меня к практике.
Иногда бывало действительно очень сложно. Иногда у меня не было времени для сна. Во время жары все не так уж и страшно, по крайней мере можно поспать. (Смеется). В других условиях не все так просто. Хотя в глубине души я всегда знал, что не сдамся. Конечно, в какие-то моменты физическое состояние – это проблема. Можно страдать диареей. Иногда ты простужаешься, иногда у тебя нет безопасного места для сна — все могло случиться. И в то же время, нужно было продолжать практику. Я пытался, я повторял себе: «Я хочу практиковать каждый день несмотря на обстоятельства. Я хочу делать четыре основополагающих практики и много медитировать». Я повторял это. И делать это, не сдаваться – вот что было настоящим вызовом! (Смеется).
Tergar International: Много западных Дхарма студентов думают, что самое важное — это проявлять сочувствие в миру. Что вы бы сказали им о связи между практикой ретрита и сочувствием?
Лама Таши: Я думаю, что сострадать и делать что-то для других – это, действительно, очень важно. Я помогал другим людям в течение многих лет. С моих двадцати лет до сорока я посвятил себя служению моей общине и разным Ринпоче. И я осознал, что если вы не практикуете, то вы можете легко быть сожжены эмоциями, пока помогаете другим. А если вы практикуете в ретрите, то вы заряжаетесь энергией. Вы осознанны, сконцентрированы на себе. Вы не можете навредить другим людям, вы генерируете энергию сострадания. Она накапливается в вашем сердце. И потом, когда вы делаете что-то для других – проявляете щедрость, сострадание, милосердие – все это будет настоящим, потому что оно накопилось внутри вас. Потому что вы развили это в себе. Без практики, когда вы отдаете эти чувства (а они всегда есть в вас), вы можете просто прогореть или потерять себя. Ринпоче обучает осознанности. Помощь другим должна быть осознанной. Тогда ваша энергия будет подлинной, и причины вашего сострадания будут подлинными. Поэтому ретрит так важен, если вы хотите помогать другим. Сострадание, помощь другим – это следующий этап после ретрита.
Tergar International: Многие люди вдохновлены жизненными примерами великих лам из прошлого и настоящего. Миларепа, Толку Ургьен Ринпоче, Мингьюр Ринпоче и другие ламы, кто провел большую часть своей жизни в ретрите. В то же время многие дхарма ученики на Западе растеряны и расстроены, так как не могут позволить себе последовать их примеру. Что бы вы посоветовали западным студентам?
Лама Таши: Мне кажется, что на Западе, когда люди говорят о ретрите, они только думают о преимуществах, позитивных сторонах ретрита. Свобода, сосредоточение на себе, самосовершенствование и так далее. На Западе ретрит выглядит менее сложным и более привлекательным, чем обычная жизнь. (Смеется). Но в действительности уйти в ретрит – это не так просто. Конечно, это зависит от степени вашей вовлеченности… Если ваш ум посвящен практике, то не имеет значения какие трудности встречаются, вы можете идти хоть к луне, это не проблема, не так ли? Поэтому в ретрите, с одной стороны, нет проблем. А с другой стороны, трудности – это часть ретрита. Ретрит нелегок. Это совсем не то, как западные люди привыкли думать. Особенно традиционный ретрит в тибетской традиции, он может быть очень суров. Для людей с запада он может показаться особенно сложным и суровым. Потому что у них в два раза больше сложностей — необходимо понять культуру, понять ритуалы, понять рецитации, понять простирания, и все это очень и очень непросто.
Мне кажется, все это зависит от уровня понимания. Если вы думаете, что ретрит — это что-то для вашей текущей жизни, думаете только об этой жизни, возможно все эти трудности не для вас. (Смеется). Но если вы задумываетесь о будущих жизнях, о просветлении, о том, что мы обсуждаем, то вы можете попробовать. Можете попробовать ретрит. Но даже если вы сможете практиковать всю ту мудрость, учения, что получите, в вашей самой обычной жизни – это уже очень хорошо. Возможно, это даже более эффективный способ изменить ваши привычки или ваше мировоззрение. Если вы думаете, что ретрит — это вид отдыха с отличными горами, красивыми озерами — это не совсем правда. Большую часть времени будет очень тяжело.
Я думаю, что западные люди должны хорошо понимать смысл ретрита. И только тогда стоит начинать его. Им не стоит недооценивать значение той практики, которая доступна каждому в повседневной жизни. Даже в ритме их занятой жизни, есть время на практику.
На самом деле, у вас всегда есть выбор – быть занятым или нет… Я был в Америке. Некоторые из моих американских друзей, когда у них не было работы, были в настоящей депрессии. Для них быть без работы, не быть занятым – это гораздо хуже, чем не иметь возможности практиковать, не иметь возможности уехать в горы. Это приносит им большие страдания.
Вы всегда можете запланировать ретрит. Если вы понимаете, что это вам действительно нужно. Даже если вы заняты, вы можете организовать его. Но тогда вам нужно следовать традиционному подходу, такому как у Миларепы, Тулка Ургьена Ринпоче. Один лама рассказывал мне о том, как они искали место для ретрита. Надо понимать, что это не туристический поход, где ищут место с красивыми видами. Это место нужно для практики. И вот они остановились там, где Тулку Ургьен провел 7-8 месяцев. В этой области не было ничего особенно красивого, примечательного. И Толку Ургьен оставался там один около 7 месяцев. Лама спросил, бывал ли я там. Нет, там я не был. Но в Тибете я был в месте, где останавливался Толку. Он оставался там много месяцев в закрытом ретрите. Это был ретрит в полной темноте, люди приносили ему еду. Это, конечно, очень и очень сложно. Вы можете попробовать. Если вы готовы выдержать, то, я уверен, это принесет огромное очищение и опыт. И если ваш ум готов, то вы сможете двигаться дальше.
Tergar International: Что вы будете делать сейчас, после возвращения?
Лама Таши: Прямо сейчас у меня нет планов. Но я вижу, что Мингьюр Ринпоче уже задумал кое-что (Смеется). Похоже, что мне надо будет попутешествовать немного вместе с ним. Я на самом деле не знаю. Я буду практиковать. Даже если я побывал в трехлетнем ретрите с Мингьюром Ринпоче, я все еще не мастер тех вещей, которым он меня научил. И я знаю, что у меня впереди целая жизнь для практики, которую он преподал мне. Так что, единственный мой план — вне зависимости от того, где я нахожусь и что я буду делать в будущем — это нести учение, переданное мне Ринпоче. И чтобы я не практиковал, я буду непрерывно пытаться применять эти учения. еще. Если я смогу быть полезным для других, я буду счастлив помочь. Но у меня нет идей о том, что я собираюсь делать. Нет планов. Примерно так. (Смеется). И я еще не встречался с Цокньи Ринпоче. Он в Аргентине. Он послал мне сообщение на WeChat на телефон своей матери, был очень взволнован и много говорил.
Tergar International: Когда вы собираетесь увидеться с ним?
Лама Таши: Возможно в течение трех недель я увижу его. Я все жду его здесь. Потому что Мингьюр Ринпоче отбывает в Бодхгаю пятого числа. Вообще-то, у меня еще не было времени строить планы. Прошло всего два дня, а Мингьюр Ринпоче уже пришел и придумал новые дела для меня. «Пойдем. Надо сделать это и это!». (Смеется). Я думал у меня будет как минимум один месяц. Увидеть всех Ринпоче и побыть с ними, не спеша понаблюдать за своим умом и телом. Но у меня нет времени. Между отъездом Мингьюра Ринпоче и приездом Цокньи у меня будет всего около 2х недель. Так что пока мне нечего сказать. (Смеется).